Чтобы помнили

24 августа пионер вычислительной техники академик Виктор Глушков отметил бы свое 80-летие.

Через год после окончания докторантуры МГУ и переезда в Киев Виктор Глушков купил моторную лодку фирмы "Сам пан склепав". Чтобы ездить каждое воскресенье на рыбалку. Без очков (один глаз - минус 14, второй - минус 16 диоптрий) Виктор Михайлович вместо объекта видел даль, поэтому не мог заниматься вождением. С техникой возился его аспирант, электронный технолог Виталий Деркач.

Все свои 24 отпуска - c 1957 по 1981 год известный ученый провел на Днепре. Собственно, и в больницу в Феофании академика Глушкова забрали с рыбалки...

Виктор Глушков всегда работал в сумасшедшем темпе: спал четыре-пять часов в сутки, в восемь утра уже был на работе, но каждое воскресенье наша мужская компания из 5--6 человек, возглавляемая академиком Глушковым, выезжала на природу. Зимой - на постоянное место в Конча-Заспу. Здесь, в проруби у края озера Виктор Глушков купался на протяжении 20 лет.

Летом рыбачили в верховьях Днепра или Десны. Сразу же после высадки десанта играли в футбол. Причем все, в том числе и Виктор Михайлович, были в одной ипостаси - нападающие. Даже свое 50-летие в 1973 году известный ученый отмечал на берегу Днепра ниже Осокорков. Около 100 гостей, кто сидя, кто лежа, разместились у накрытого "стола" - ученики Глушкова были не только среди его сотрудников и киевских математиков, но и среди московских ученых.

Отпуск проводили на острове почти на границе Черниговской области и Беларуси. Жены приезжали к нам только в гости, поэтому у каждого из нас были свои обязанности: академик Глушков отвечал за поставку топлива, я был главным костратором, а Деркач - главным поваром. Как правило, пекли картошку, вместо шашлыков жарили мясо.
Специально для этого возили в багажнике чугунную сковородку весом ... кг.

Долгое время Виктор Михайлович брал с собой телескопическую пластмассовую удочку, которую я привез ему из Японии. Четырехсекционное удилище достигало в длину 6 метров. Сами копали червей. Когда клева не было, академик Глушков советовал повару: "Ты жарь-жарь, а рыба будет!"

Однажды поставили перемет (веревка с крючками, на которых наживлены мальки): привязанный к одному концу якорь сбросили в Днепр, второй конец закрепили на берегу. Мы не имели никакого представления о том, что подобная ловля запрещена. И тут как назло появился рыбинспектор: "Кто такие?" "Из Института кибернетики..."
- растерялись мы.

Хорошо, что Деркач быстренько сообразил и принес бутылку. К удовольствию обеих сторон вопрос был дипломатически улажен. На прощание инспектор сказал: "Еще раз поймаю, напишу директору и секретарю парткома!" Он и не подозревал, что перед ним собственной персоной директор института Глушков вместе с секретарем нашей парторганизации Деркачом.

Не помню, чтобы привозили улов домой. Рыбалка не была для нас самоцелью. Мы просто отдыхали. Но и на природе, улучив свободную минуту, Виктор Михайлович молниеносно переключался на решение уравнений, так же, как и на заседаниях Президиума АН УССР, вице-президентом которой он был. Во время обсуждения вопросов, не касающихся академика Глушкова, он своим мелким почерком доказывал теоремы.

Мне запомнился анекдотический случай с участием Виктора Михайловича. Как-то на отдыхе зашел разговор о поэзии. Директор Института кибернетики сказал, что любит Гейне. Деркач усомнился, и спорщики заключили пари. Присев на пенек, Виктор Глушков два часа читал Гейне на немецком. И выиграл бутылку.

Немецкий язык Виктор Михайлович знал неактивно, а английским владел свободно: писал научные статьи, читал лекции по кибернетике во всех ведущих университетах и фирмах мира. У ученого была совершенно особенная память, тренированная по специальной программе. Меня поразил один уникальный случай.

В 1954 году директор Института математики АН УССР академик Гнеденко пригласил в Киев специалиста по математической логике, профессора Берлинского университета Льва Калужнина. После революции Лев Аркадьевич вместе с родителями эмигрировал во Францию. Во время оккупации оказался в концлагере в Германии. После нашей победы остался в Университете имени Гумбольдта, где защитил докторскую диссертацию. Приняв предложение Бориса Гнеденко, Лев Аркадьевич долгое время, до своего переезда в Москву, преподавал в КГУ.

Когда я учился в аспирантуре КГУ, логико-алгебраические семинары у нас вели профессор Калужнин и доктор наук Глушков. Эти занятия всегда проходили в неформальной обстановке, где не было профессоров, аспирантов и студентов, только участники. А после семинара Лев Аркадьевич на западный манер устраивал чай-кофе. Поэтому эти семинары мы называли "чайкофскими".

Однажды после "чайкофского" Калужнин рассказывает Виктору Михайловичу: "Иду по Парижу, и на углу такой-то и такой-то улиц встречаю Куроша (выдающийся российский математик). Мы с ним потрепались, обменялись адресами..." Глушков заметил: "Названные улицы в Париже не пересекаются". "А вы там были?" - удивился Калужнин. -- "Нет, я читал Дюма!" Понимаете, если бы у Дюма был такой перекресток, Глушков бы его запомнил.

Тот же академик Гнеденко в 1956 году пригласил доктора физико-математических наук Глушкова возглавить в Киеве лабораторию вычислительной математики Института математики АН УССР. В те годы я, выпускник КГУ, готовил дипломный проект в этой лаборатории - в Феофании работала первая в СССР Малая электронная счетная машина. Несмотря на то, что она делала всего сотню операций в секунду, на ней моделировали все атомные и космические расчеты. Полученные данные приносили в собор Святого Феофана, где 25 девушек проверяли их на арифмометрах "Феликс". Спустя неделю результаты "Феликсов" подтверждали данные ЭВМ...

Когда Виктор Михайлович приехал на смотрины в Феофанию, я обратился к нему с просьбой стать руководителем моей аспирантуры. Глушков ответил: "Я не специалист в области вычислительной математики. Но если вы готовы на этих пнях спотыкаться вместе со мной, ничего не имею против".

Дело в том, что Виктор Глушков защитил докторскую по абстрактной алгебре -- самому абстрактному, что может быть в математике. Решив одну из проблем Гилберта, вошел в математическую элиту. А вычислительная математика - это жизнь, инженерные расчеты, так сказать, дела каждодневные. Тем не менее Виктор Михайлович возглавил коллектив лаборатории в составе 60 человек, через год создал вычислительный центр на проспекте Науки -- здесь работали уже 200 сотрудников. В 1962 году под руководством академика Глушкова в созданном им Институте кибернетики трудились 500 человек, а через 20 лет эта цифра возросла до четырех тысяч.

Виктор Глушков был бойцом в науке. Выходил на любой уровень с доказательством того, что его дело касается не только института или Академии наук, а является общегосударственной задачей. Однажды я сопровождал директора Вычислительного центра на лекцию по линии общества "Знание" для рабочих завода "Большевик". Чтобы успеть к обеденному перерыву, почти час добирались троллейбусом от проспекта Науки до завода. Встретивший нас активист показал докладчику импровизированную трибуну в цеху, где прямо у станков полтора десятка рабочих рубали свои тормозки.

Виктор Михайлович рассказывал о перспективах вычислительной техники ровно полчаса. Как ни странно, ему начали задавать вопросы, на которые член-корреспондент АН УССР Глушков обстоятельно отвечал. Разговор с рабочими уложился в 50 минут. Выйдя за пределы заводской проходной, я заметил, что условия чтения лекции не соответствовали статусу известного ученого. На что Глушков ответил: "Пока люди не поймут, что мы приносим пользу обществу, никакие совмины и ЦК нам не помогут. И зарубите себе на носу: для просвещения надо ипользовать любую возможность!"

В середине 60-х годов академик Глушков загорелся идеей использования в расчетах пластиковых финансовых карточек. В это же время разработал проект единой государственной сети "Вычислительный центр", по сути Интернета. Виктор Михайлович писал докладные записки по внедрению новшеств в ЦК КПСС, Совет министров и Госплан СССР и, естественно, получал там по носу. Был и второй вариант ответа - его отваживали в комиссии. Когда Виктор Глушков последний раз обсуждал вопрос создания общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой страны, второй секретарь ЦК КПСС Кириленко, его земляк по Свердловску, сказал: "Ты меня убедил - я создам комиссию!"

Аргументация академика Глушкова была настолько доходчивой, что, извините пожалуйста, послать его было нельзя. Тогда создавались комиссии, способные угробить любое живое дело. Например, у директора Института кибернетики АН УССР было серьезное противостояние с ЦСУ СССР, которое считало, что дает достаточную для управления государством информацию. Академик Глушков доказывал: данные ЦСУ появляются по прошествии того времени, когда они необходимы. Следовательно эти цифры не пригодны для управления.

Чтобы уладить конфликт, Виктору Михайловичу предложили должность заместителя председателя создаваемого Госкомитета по координации, который должен был заниматься составлением новой программы. Академик Глушко отказался: "Я не бюрократ, а ученый -- все мои бюрократические устремления сосредоточены на Институте кибернетики".

Одним словом, не все предложения Глушкова внедрялись в народное хозяйство. Несмотря на то, что принцип единства теории и практики академик неукоснительно соблюдал. Поэтому ему пришлось переключиться на оборонку. Во-первых, там не требовалось особо кого-то агитировать, во-вторых, новшества достаточно финансировались, в-третьих, Виктора Михайловича отличали добрые отношения с секретарем ЦК КПСС по оборонной промышленности, позже министром обороны СССР Дмитрием Устиновым. Академик Глушков стал главным конструктором системы автоматизации управления восемью оборонными отраслями промышленности.

Я уже говорил, что Виктор Михайлович был бойцом. О железной воле Глушкова говорит его борьба с болезнью. Осенью 1981 года академику стало плохо и его забрали в Феофанию. В Киеве никак не могли установить диагноз, и ученого перевезли в Кремлевскую больницу в Кунцево. Начальник IV Главного управления Минздрава СССР Евгений Чазов, который был лично знаком с Виктором Глушковым, собирал всевозможные консилиумы. Мы привозили на них традиционных и нетрадиционных врачей. Но диагноза по-прежнему не было.

5 ноября у Виктора Михайловича случился коллапс. Почти неделю он находился в коме. Именно в это время в специальном институте при Госкомитете по науке и технике появился первый канал Интернета, с помощью которого мы нашли координаты института мозга в США. Через знакомых в руководстве СССР обратились к американцам за помощью. В конце декабря пришел ответ: "Мы с удовольствием пришлем своего специалиста, но вам проще и быстрее связаться с не менее авторитетными врачами Германии..."

После рождественских каникул в 1982 году в Москву прибыл немецкий профессор. Он привез с собой внушительный альбом базовых томограмм мозга, подверженного различным видам заболевания. Ознакомившись с историей болезни академика Глушкова и посмотрев свой талмуд, профессор установил диагноз: опухоль продолговатой доли. В то время оперативное вмешательство в эту часть мозга не проводилось. К тому же зарубежный специалист определил, что заболеванию Виктора Михайловича около 20 лет, и посоветовал его не мучать - больше этого срока больные не живут.

Профессор зашел в палату посмотреть на Виктора Михайловича. Они обменялись парой фраз. По результатам разговора известный академик понял бесполезность своей борьбы, благодаря которой жил последние два месяца. Виктор Михайлович пригласил в палату дочь Ольгу и в течение недели диктовал ей свой мартиролог. После чего практически демобилизовался...

Похоронили академика Виктора Глушкова в Киеве, на центральной аллее Байкового кладбища.

Интервью А.А.Стогния корреспонденту газеты "Факты" Ирине Лисниченко